Материал Валерии Широковой

Фото: Оксана Тысовская

Ее называют первой и наиболее успешной женщиной стендап-комиком в Украине.  Наталья Гарипова — ведущая шоу «Вечер с Натальей Гариповой» на СТБ, сценаристка, режиссер двух короткометражных фильмов «ТИК» и «Как умеем, так и молимся» (осторожно, ненормативная лексика, ред.).

«Повага» узнала у Натальи о сексизме в сценарном цехе, о восприятии женщин на сцене и самоуважении.

ЖЕНЩИНА В МУЖСКОМ КОЛЛЕКТИВЕ

Валерия Широкова (ВШ): Тебя часто представляют, как единственную женщину-стендап комика на выступлениях, ты часто работала единственной сценаристкой в мужских коллективах. Каково это быть женщиной там, где все привыкли видеть мужчин?

Наталья Гарипова (НГ): Я не была женщиной. Я всегда боролась за какое-то странное право быть бесполым существом. Играя в КВН, мы всячески избегали слова «женская сборная». Несмотря на то, что в нашей команде было четыре девочки и один мальчик, мы были просто командой. Точка. В мужских коллективах (то есть всегда) я брала на себя больше нагрузки, чем мои коллеги, чтобы обо мне не сказали «она же «телочка», она не потянет».

Когда я начинала заниматься стендапом, я всегда просила не объявлять меня, как единственную девушку стендап-комика. Потому что после фразы «девушка» люди реально толпой выходили курить. Люди слышат словосочетание «женский юмор» и думают, что сейчас на сцену выйдет девочка и будет шутить про свои лифчики и кофточки в образе блондинки. И все это из-за одного единственного слова «женщина». С другой стороны, когда говорят «мужской юмор» — сразу всем почему-то понятно — будут шутить о важном, будут шутить сильно. Мужчину начинают оценивать, когда он выступает, а женщину ещё до того, как она поднялась на сцену.

Да, мне удалось завоевать доверие аудитории вплоть до фраз «о, сейчас выступает Гарипова, будет смешно».  Я тогда позиционировала себя, как «сильная и независимая женщина» и мой сольный стендап назывался «День независимости».

Хотя сама формулировка «сильная женщина» — очень странная, если вдуматься. Так никогда не говорят про мужчин. Ты хоть раз слышала: «Сегодня со стендапом выступают сильные мужчины»? Нет. Это же мужчина, он не нуждается в прилагательном, чтобы выглядеть достойно. А женщина нуждается. Иначе половина зала уйдет в курилку. Уж я-то знаю.

Сейчас я пишу новый «сольник» и больше не называю себя сильной и независимой. И без этих прилагательных моё выступление становится хуже. Хотя я понимаю, что этот образ будет ещё сквозить в моих выступлениях, ведь это долгое время был мой главный месседж.

Сегодня, как стендап-комик, я ориентируюсь на женскую аудиторию. Раньше я не хотела этого признавать. Потому что раньше «женская» и «глупенькая» были почти синонимами. Именно поэтому я боялась слова «женщина-стендап комик», «женская команда», «сценарист-женщина». И да, теперь я делаю акцент на том, что у меня женский юмор  — и теперь это значит, что это такой же юмор, как и мужской, просто со стороны женщины. Я хочу поменять отношение к словосочетанию «женский юмор», «женская аудитория», «женщина».

ВШ: Есть ли разница в том, женщина ты или мужчина, когда речь идет о работе  на продакшне?

НГ: Для начала нужно напомнить, что у нас почти нет сценаристок. В одном продакшне, где я работала, на 30 сотрудников сценаристов женщин было всего трое. На других продакшнах я всегда была единственной сценаристкой. Мне сложно сказать, почему женщины не идут устраиваться на работу сценаристками, но я могу вспомнить один красноречивый пример.

Однажды на тренинге по сценарному мастерству глава одного из самых крутых продакшнов Москвы – Антон Щукин сказал: «Женщина пишет из матки». Это цитата. После этого он уточнил: «Женщины, если вы думаете, что вы сценаристки – можете просто встать и выйти». У него были какие-то доводы о том, почему женщина и сценарное дело несовместимы. Конечно же, он добавил, что сценарист – это мужчина, ведь он логик, трудоголик и владелец всех остальных хороших качеств, необходимых для профессионала. Неплохой тренинг для сценаристки, правда? Впрочем, есть и более очевидный пример сексизма в сценарном деле.

Например, если женщина хочет доказать свое мнение – для мужского коллектива она сука или психованная, если повышает тон – истеричка, но (это важно) если женщина говорит спокойно – ее не слушают. Много лет в сценарке меня вообще никто не слышал. Все просто: ты говоришь идею, а тебя не слышат – тебя нет. Ты ее повторяешь – снова мимо. Рядом эту же идею повторяет мужик и все сразу же говорят: «Круто! Точно!». Записывают ее и начинают разрабатывать. А если ты заговоришь об этом,   все подумают: «Ну вот   опять эта  женщина за свое!». Это такой незаметный, негласный сексизм и буллинг, которого вроде бы нет, но он есть. И он повсюду. Твоя идея уже в разработке, какая разница как она туда попала, правда?

Именно потому в мужском коллективе я старалась быть бесполым существом. Именно потому женщины стесняются быть женщинами, ведь женщина, не дай бог, женственная женщина, «не может сказать ничего умного». В одном из моих первых стендапов я говорила: «Мужчинам удобно, что ты женщина только, когда надо нарезать колбасу». Во всех остальных случаях им удобно, чтобы ты была «своим пацаном», которого не надо провожать или которому можно не подавать руку. Но все мы понимаем, что равенство – это о руке, которую можно подать.

Нет, я не хочу сказать, что каждая сценаристка абсолютно талантлива и все её мысли гениальные. Нет. Я бы разделила сценаристок на два типа: профессиональные сценаристки и женщины, которые думают, что они профессиональные сценаристки. Впрочем, так можно разделить всех людей различных профессий.

Сценарист зачастую получает много правок от редактора. Ты можешь понимать, что правки пришли по делу и работать с ними, а можешь думать, что правки – это очередной способ к тебе придраться. Да, бывает, что женщина начинает искать подтекст, которого нет или плести интриги. Это популярный стереотип о женщинах в коллективах, который часто подтверждается в реальности. Но я думаю, что тут следует подумать о причинах такого поведения. Карьера женщины в «мужской» профессии всегда сопровождается негласным сексизмом и буллингом.

У нас принято думать, что сексизм – это пошутить про голую грудь или ущипнуть девушку за ягодицу. Нет, сексизма гораздо больше вокруг, мы просто его не замечаем. Например, моя подруга адвокат. Все ее коллеги-мужчины (судьи и адвокаты) каждую субботу ходят в баню. Они там парятся, расставив ноги, пьют пивасик, рассказывают, с кем они спали, а потом обсуждают рабочие вопросы. Она не ходит с ними в баню. В результате все рабочие вопросы они решают там, а её ставят перед фактом. И таких примеров очень много.

ВШ: А отличалась ли твоя зарплата от зарплаты мужчин?

НГ: У меня была зарплата меньше, чем у мужчин, но я не думаю, что это было связано именно с этим. Это было на старте моей карьеры.

ВШ: Правда ли, в сценарной группе должна быть хотя бы одна девушка-сценаристка, чтобы добавлять в сценарии так называемый женский взгляд?

НГ: Да, это правда. Женщину чаще всего зовут для того, чтобы добавить «женский взгляд». Например, ты читаешь текст, который написали мужчины, и понимаешь, что женщина так не сказала бы. Как ни странно, но мужчины не знают, какими словами разговаривает женщина, хоть мы и говорим на одном языке.

Самый простой пример: однажды мои друзья-сценаристы обратились ко мне за советом. Им нужно было, чтобы персонаж Лена сказала своему мужу Паше, что им нужно посидеть и разобраться с их проблемой. Я предложила такую формулировку: «Паша, давай просто сядем и «проговорим» эту ситуацию».  Они ржали минут десять из-за того, что ситуацию нужно проговаривать. Я не знаю, что их так удивило в этом слове.

Я не скажу, что «женский взгляд» нужен в сценарной группе для чего-то ещё, кроме вычитки текстов. Глобально ход сюжетных линий он обычно не меняет.

Даже при условии, что сценаристок берут в сценарки, чтобы добавить «женский взгляд», большинство сценариев, все же, пишут мужчины. Именно потому женщина в современных сериалах выглядит специфично: она говорит и действует так, как сценаристы мужчины предполагают, что она должна говорить и действовать.

Кстати, в нашей стране самый массовый заказ и спрос на сериалы ТЖД – Тяжелая Женская Доля. Если ты написал сериал ТЖД – его точно купят. Даже если сценарий бездарный. Его можно быстро и дешево снять и его все будут смотреть.  В основном целевая аудитория всех телеканалов – женщины. И несмотря на то, что каждая отдельная женщина изменилась, представление о женской целевой аудитории у каналов осталось прежнее. И, что интересно, именно эта массовая женщина дает хорошие рейтинги.

Я надеюсь, что все-таки ситуация меняется, просто это пока не очень заметно. Потому что – это же невозможно просто жить, писать, работать и не пытаться что-то изменить вокруг себя. В чем тогда смысл? И, так как всегда любые перемены нужно начинать с себя, лично я работаю над этим.

В западных сериалах сегодня женщина зачастую активный и сильный персонаж. Это не только в детективах или приключениях, возьми любой детский мультик за прошлый год. К примеру, Фроузен. Главный герой – девочка, которая сражается наравне с мальчиками. Такой на Западе социальный заказ.

В Украине главная героиня сериала – зачастую пассивный персонаж. Он ее соблазнил, она забеременела, он её бросил, она осталась одна, но вот появился другой мужчина – и она получила шанс стать счастливой. Вот типичное ТЖД. Она сама ничего не предпринимает. Она ждет и страдает. Может быть, у нас это делается умышленно, может быть, все продолжается по накатанной схеме. Не знаю.

ВШ: Почему те женщины, которые уже есть на продакшнах, не борются с устоявшимся порядком и пишут ТЖД и стереотипные вещи?

НГ: Кроме того, что ТЖД хорошо продается, кроме того, что сценаристок мало и их не слушают? Я думаю, девушки не хотят бороться за образ женщины на экране. Ты попадаешь в сценарную группу и тебе дают уже разработанные вводные: «У нас такой-то сериал, в нем есть такие-то герои, у них такие-то образы – вперед».

Странно прийти в готовый сериал и сказать, что ты не будешь писать образы, которые в нем уже есть. Не можешь – иди отсюда! Окей, ты уйдешь, но давай предположим, куда ты пойдешь работать дальше? Либо в такой же продакшн либо продакшн похуже? У нас не так много классных мест.

Кстати, я ужасно удивилась, когда узнала, что на одном из крупнейших телевизионных юмористических продакшнов (не хочу называть его) нет ни одной женщины-сценаристки. Я об этом узнала, когда интересовалась вакансиями у них. Правда, я не знаю, как выглядит ситуация сейчас. Позже мне предлагали к ним пойти, но я уже передумала.

Кроме того, странно отказываться писать образ глупого человека с формулировкой «я не буду писать глупую девушку». Разве в нашем мире нет глупых женщин? Есть! Правда есть и глупые мужчины. Их наше телевидение замечает реже.

ВШ: Увеличение количества женщин в сценарных группах изменило бы ситуацию?

НГ: Возможно. Хотя я недавно видела обсуждение квот на трудоустройство женщин и очень удивилась. Это же странно. Так не должно быть. Чтобы тебя взяли на работу, ты должен быть профессионалом, разве нет?

Вот представь, ты приходишь на любой продакшн и тебя представляют: «Вот, знакомьтесь, это наша Лера, она к нам по квоте – потому что у неё другие гениталии». Какое отношение к тебе после этого будет на продакшне?

ВШ: А как тогда женщин интегрировать в «сценарку»?

НГ: Я не знаю. Я думаю, что на работе человек должен быть бесполым профессионалом. Если я чувствую, что мое призвание – сценарное мастерство, значит, мне плевать на преграды, которые ставит общество, поэтому я пашу, пока меня не начнут уважать, как профессионала. Раз сегодня женщин мало в сценарке, вероятно, они так не делают. Наверное, им страшно начинать этот путь, но мне сложно об этом размышлять. Я – не они.

ОБРАЗ ЖЕНЩИНЫ НА ЭКРАНЕ

ВШ: Как ты думаешь, почему такая миниатюра попала в эфир?

НГ: В этой миниатюре плохо все. Это оскорбительно. Я не понимаю, как можно засунуть что-то женщине в грудь, привселюдно потрогать и построить на этом гэг. Думаю, так допустимо было шутить в бродячем цирке несколько столетий назад, где все участники действа ходили в мешковине и демонстрировали органы, чтобы удивить толпу. Сейчас так делать безответственно. В юморе должен быть смысл, юмор должен воспитывать зрителя. Сиськи с орехами должны остаться в прошлом – они не дают нашему обществу развиваться.

ВШ: Если шутка была в эфире, значит, ее пропустил редактор, отвечающий за качество контента?

НГ: Редактор однозначно есть, но я не знаю, как проходит редактура конкретно в «Лиге смеха». В продакшнах, где я работала, обычно было так: ты приносишь кучу шуток – редактор оставляет смешные. Остальное – не их дело.

Редактор борется за цифры, собственно, для этого он и существует на телеке. Скорее всего, в потоке редактируемого материала он не задумывается о каких-то глубинных вещах, которые могут изменить наше общество. У него много задач, чтобы шоу смотрели, чтобы было смешно, чтобы потом можно было нарезать шутки для Youtube так, чтобы их посмотрело как можно больше людей. И знаешь, что? Зрителю нравится шутка про сиськи с орехом. Он к ней привык.

Нашему зрителю нужен животный юмор, трэш, трагедия, интрига. Включи «Монти Пайтон» (британское комедийное шоу, – прим. ред). на национальном канале и мы посмотрим на рейтинги. Никто ничего не поймет. Впрочем, да, мы должны уже перерасти «украинский гумор», который строится вокруг гениталий, задницы, оскорблений, бытовухи и глубинки. И найти новый.

ВШ: Может, телевидению нужен государственный цензор? Он будет читать текст перед эфиром и говорить «нет, ребята, колоть орех женской грудью не смешно, перепишите».

НГ: Я не думаю, что стоит вводить должность цензора по сексистским шуткам, я против того, чтобы вообще кто-то что-то запрещал. Если так шутят – значит, это отражение современного общества. Пускай выскажутся. Круто, когда все начнет меняться само, это будет означать, что общество выздоравливает.

Да, конечно же, было бы гораздо удобнее, чтобы люди росли и развивались синхронно, но это утопия. Пока большинство не поймет, что унижение сильным слабого –  это плохо – на телеке будут так шутить. Я уверена, что мои дети не поймут, почему так относились к женщине.

ВШ: Кто виноват в том, что сегодня украинский массовый телевизионный юмор такой? Условные «Квартал» и «Дизель шоу» или зритель, потому что смеется?

НГ: Проблема в каждом отдельном человеке из нашего общества. Мы должны расти нацией, страной. Из-за того, что часто телевидение показывает женщину в худшем свете, зрительницы чувствуют себя слабыми и потому не чувствуют в себе силы противостоять этим шуткам.

ВШ: Что должно произойти, чтобы эта схема перестала работать?

НГ: Думаю, эта система работает только из-за того, что у наших мужчин и женщин проблемы с самооценкой. Если у каждой женщины заниженная самооценка – она позволяет и другим относится к себе хуже. Женщина нашла кого-то, кто на неё посмотрел и решила называть эти отношения любовью, вне зависимости от того, есть в них уважение или нет. Женщины часто не думают о том, что у них есть другие варианты.

Вовсе не обязательно сидеть дома и рожать, чтобы быть счастливой. Впрочем, можно и так. У меня есть подруга, которая родила троих, и она иллюстрирует книги, которые публикуют в США. У неё прекрасная семья и карьера. В Украине сегодня женщины любят говорить: «Не трогайте меня, я тут с детьми сижу. Ты вон поди какашки все вытри, какая уж тут карьера, родишь – поймешь». Нет, женщина не должна лежать на алтаре семьи  и приговаривать «зато мой мужчина в выглаженной рубашке».

Все можно успеть, если у тебя есть самоценность, самоуважение, личность. Важно осознать: я могу, я достойна, я хочу что-то изменить ради себя, я могу изменить себя!

На Западе люди себя уважают. У нас – нет. Мы, как крысы в какой-то темном подвале: нам постоянно нужно бежать, потому что каких-то крыс затопчут, а какие-то выживут и вылезут куда-то, в конце концов. Нам нужно пахать на всех работах. Мы не видим ни закатов, ни того, как взрослеют дети, стареют родители, мы не замечаем, что происходит с нашими друзьями. Мы все время боремся и выживаем. А мы должны уважать друг друга и чувствовать момент. И я не говорю о том, что все должны уважать женщину или мужчину. Нет – человек должен уважать человека.

ВШ: Наташа, довольно интересно слушать от тебя фразы об уважении к мужчине. В каждом стендапе ты очень жестко о них высказываешься.

НГ: Дело в посыле и цели. Я не считаю, что мои стендапы оскорбительны для мужчин. У моих стендапов есть сверхзадача. Я хочу повернуть камеру, которая обычно смотрит из мужчины на мир, назад на мужчину. Я хочу, чтобы он, слушая мой стендап, задумался «а, может быть, это обо мне?» и что-то изменил в своей жизни.

Да, я много шучу о мужчинах: о том, что они плохо одеваются, странно ведут себя в ресторанах, о том, как они сидят, расставив ноги, или чувствуют себя совладельцами заведений, в которые заходят, о том, как они не разбираются в сексе, а потом удивляются, почему у них его так мало. Но знаешь, после этого мужчины подходят ко мне и благодарят. Значит, они что-то поняли.

Это моя сверхцель. И я понимаю, что люди, которые декларируют сверхзадачи, зачастую заигрываются с собственным эго, но в моем случае сверхзадача работает — я вижу изменения.

ВШ: А как менять украинских женщин?

НГ: Нужно менять образ женщины. Думаю, украинской женщине не помешал бы такой же пиарщик, как Грузии, например (смеется). У нас очень много крутых женщин. Нужно просто, чтобы их увидели. Женщины, которые осознают свою ценность, должны пропагандировать свой стиль жизни и образ мышления. И если у этих женщин будут фанатки, то они прислушаются и, возможно, изменят свой образ жизни и, соответственно, образ мышления своих детей. Тогда изменится отношение к самооценке, самоуважению, к отношениям между мужчиной и женщиной. Да, это не делается быстро, это займет десятилетия.